Мечты о чем-то большем

Мечты о чем-то большем
Мечты о чем-то большем

Дико, забавно, сумасбродно, безумно, волшебно… О подобный любви, всепоглощающей и пылкой, сливающей двоих в монолитное круглое, мы грезим в юности и продолжаем мечтать впоследствии, порой не признаваясь себе в этом.

Страсть, способная в одно миг перевернуть всю жизнь, заставить проститься с былым, осчастливить, захватить, ослепить, — ради такового ощущения мы были бы готовы на многие жертвы. Аккуратнее, те из нас, кто его… не болел. Вкусившие разрушительную страсть гуще вспоминают о том, будто им приходилось восстанавливать свою опустошенную душу, собирать себя по капелькам, наново строить разбитые взаимоотношения с дружками, домашними, ребятенками, освобождаясь от наваждения.

Излишне большая любовь смешивает свет и мгла: ощущения соединившихся в смерти Ромео и Джульетты — и бедственная страсть к Настасье Филипповне, изводившая Парфена Рогожина; любовь Владимира Высоцкого и Марины Влади, ради коей поэт и актриса преодолевали расстояния, политические дрязги и самих себя, — и страсть, какая в Вильнюсе десницей французского рок-певца Бертрана Канта убила его любимую, актрису Мари Трентиньян.

Чем же настолько влечет нас амурная страсть, почему мы влечемся испытать эти безумные ощущения с риском воздушно раствориться в них и пропасть?

Заполнить пустоту

«В моменты, когда мы грезим о жаркой любви, нами движет вожделение откачнуться от повседневной жизни, в коей настолько капля эмоций, — говорит психотерапевт Александр Орлов. — И мы начинаем предвкушать страсть, воображая, сколько важнецкого она принесет нам, а негативные мысли отбрасываем».

Тяга к горячим ощущениям может быть вытребована и дефектом в малолетстве родительской любви, и завистью к дружкам, у которых в жизни нечто колдовское уже случилось.

«Временами настолько проявляется и наша потребность самоутвердиться, — считает немецкий психоаналитик Петер Куттер. — В этом случае человек любит не иного, а себя — подобно Нарциссу, воспылавшему страстью к своему отражению».

У нас есть выбор, даже если он не век очевиден: поддаться страсти или же задуматься о цене собственного порыва

Уже знаменито, что часть причин возникновения страстей лежит в области биохимии организма. Однако, в отличие от животных, сексуальная активность которых регулируется непосредственно гормонами, мы принимаем решения, пользуясь рассудком и логикой.

«Безусловно, «любовная химия» влияет на регуляцию полового поведения человека, однако индивидуальный опыт оказывает не меньшее резон, — поясняет психофизиолог Александр Черноризов. — Природные и заведенные факторы действуют совместно на осознанном и безотчетном уровнях, и однозначно определить, когда и какой из них берет верх над иным, невозможно».

«Наше сексуальное поведение невозможно рассматривать по формуле «стимул — реакция», без учета резона, какой привносит амурное интерес для конкретного человека», — добавляет сексолог Игорь Кон. У нас есть выбор, даже если он не век очевиден: поддаться страсти, разрешить ей овладеть собой или же задуматься о цене собственного порыва.

Боязнь любви

Страсть встречено считать длиннейшей конфигурацией любви. Парадоксально, однако собственно она же может и помешать нам любить.

«Я хочу испытать ощущение подобный силы, чтобы оно переворотило всю мою жизнь, — сознается 24-летняя Майя. — И если не будет подобный любви, пусть важнее тогда не будет никакой».

«Я не хочу привязываться ни к кому, — говорит 30-летний Сергей. — Мне не нужны большие ощущения, они мешают оставаться самосильным и свободным».

Бывает, человек не принимает любовь из-за того, что мечты о страсти мешают ему найти и ценить тепло и заботу

Эти обратные вожделения объединяет одно — внутренний барьер, не позволяющий дарить любовь и принимать любовь иного. Таковские крайности в итоге ведут к одиночеству.

«Принцип «все или ничего» мы всегдашне заимствуем из собственной семьи и впоследствии выносим на все житейские ситуации, в том числе и на касательство к любви, — комментирует Александр Орлов. — Отказаться от сильных ощущений может заставить страх, что боготворимый человек способен бросить. Повстречаться с любовью может всякий, однако собственно от нас зависит, будто мы зачислимся с ней».

Бывает, что человек не принимает любовь из-за того, что мечты о страсти мешают ему найти и ценить тепло и заботу. «Независимый», не желающий ни к кому привязываться человек, будто ни диковинно, тоже жертва страсти: некогда взаимоотношения принесли ему боль и разочарования, и теперь это мешает испытать настоящую любовь.

Что вяще?

Многие исследователи пытались понять, чем любовь и страсть выдаются дружок от дружка. Американский психолог Дороти Теннов даже завела особенный термин «лимеренция», значащий возникающее при жаркой любви состояние изощренной эмоциональной неустойчивости, с колебаниями между эйфорией, мучительной неуверенностью и ревностью, порождающими чередование ссор и примирений.

«Любить — значит миновать до гроба весь опыт соединения одной человечьей жизни с другой. Это означает видеть в боготворимом люде личность и ценить его за ординарность, дефекты, самобытность и значимость самой человечьей личности… Любовь проявляется в всяком событии повседневной жизни, она не бедствует в сверхчеловеческом масштабе», — пишет американский психоаналитик Роберт Джонсон в «Она. Глубинные аспекты бабской психологии»(Когито-Центр, 2005). И продолжает — уже о страсти: «Нас словно захватывает безвестно откуда взявшийся вихрь и бросает в абсолютно другой мир, где всегдашние человечьи ценности не имеют никакой цены».

Страсть — состояние не век управляемое. А любовь — прежде итого нравственный, внутренний выбор человека

Любовь внутрення — страсть телесна; любовь ценит и хранит — страсть обесценивает и разрушает; любовь поддерживает, помогая нам самореализоваться возле с иным людом, — страсть качается между наслаждением и изощренной болью.

«Страсть — состояние не век управляемое, связанное прежде итого с плотскими ощущениями, — добавляет семейный психотерапевт Анна Варга. — А любовь — прежде итого нравственный, внутренний выбор человека».

Стать больше

Если мы не можем отбояриться от страсти, когда она обрушивается на нас, можно постараться прожить, довести ее до того момента, когда она преобразуется в любовь.

«В самом начале взаимоотношений нередко главенствует страсть, — говорит Анна Варга. — Однако впоследствии для нее надобно найти найденное пункт: если страсть заполняет взаимоотношения целиком, это может ввергнуть к их разрушению».

«Вероятен путь, когда большие ощущения человек направляет не всего на возлюбленного, — продолжает Александр Орлов, — однако использует их и в других делах, превращая страсть в дополнительную энергию. Если же вся страсть отдана всего партнеру, какой ведет себя не настолько, будто от него ждут, это может ввергнуть к внутреннему опустошению».

Даже если страсть вышибла нас из седла, можно извлечь задание из этого испытания. Мужчины и женщины, с какими встретились журналисты журнала Psychologies, кухарничая это «Досье», подтверждают: излишне большая любовь — своего рода инициация, сквозь которую можно миновать, пережив свою боль и став больше.

«Он остался грезой, а я научилась жить реальностью» 

Яна, 19 лет, студентка

«Мы познакомились в Крыму. Классический курортный роман, продолжения взаимоотношений мы оба не алкали. Я невзначай встретилась его в Москве, завидела издале — и вдруг осмыслила, что люблю его безумно: перед буркалами апельсинные миры, в котелке молоточки, дыхание сбивается…»

Однако он не алкал ничего капитального. Яна нюнила ночами, а днем строчила извещения — по 50 в день. Новейший год они встретились вкупе. «Мы три дня не вылезали из постели. Это было потрясающе… однако продолжения не было». Он не подпускал к себе и не вручал себя забыть — катал и названивал, отказываясь встречаться.

«Я бредила им, грезила о нем, нюнила и унижалась. Я осведомила, что стою вящего, что надобно ретироваться, что это не тот человек, какой мне надобен. Однако меня боязно, невообразимо тянуло к нему…»

Весной она сконцентрировала всю свою силу в кулак и ретировалась. «Я осмыслила, что валялась им, потому что он век был недосягаем, страсть сжигала меня частично потому, что я не могла получить целиком то, чего хотела… Я стала больше, не даю воли своим астениям. Негативные эмоции — мой наркотик, я внятно это осознаю. Теперь учусь быть счастливой».

«Я сделал то, чего хотел» 

Антон, 32, социолог

Барбара прилетела в Москву из Чехии. Они встретились в Летнем университете, вкупе проложили три дня, впоследствии он коротал ее в аэропорт. «Мы не собирались перебрасываться контактами, однако уже перед самой таможней были попросту не в силах противостоять порыву».

При первой же возможности он полетел в Прагу. «Наша встреча была похожа на безоблачный финал голливудского кинофильма. Однако после таких кадров всегдашне начинаются титры…»

Однажды, когда он дожидался ее дома один-одинехонек, опамятовалась тетя Барбары и, завидев незнакомца, бросила племяннице гневную записку. «Она вернулась и позвонила тете. Я не знаю, что та болтала ей, однако осмыслил, что отчитали ее очень всерьез. И наш горячий роман закончился настолько же бойко, будто возник: я сконцентрировал вещи и ретировался. Сказать, что я ощущал себя изничтоженным, расплюснутым, — это ничего не сказать, я очень длительно приходил в себя после той истории…»

Сквозь полтора года от нее опамятовалось послание: «Прости… Мне жаль…» Он не стал отвечать. «Я не жалею о том, что было. Я уверился: если есть какой-то порыв, невозможно им пренебрегать. И, даже если он кончится ничем, ты будешь чувствовать себя в тысячу один больше: я алкал сделать — и я сделал».

«Мои переживания стали музыкой» 

Тимур, 40 лет, музыкант

Они познакомились в интернете. Ходили в кино, в кафе, и возник роман. «Мы жить не могли дружок без друга». А сквозь год она вдруг пропала. Он катал ей и названивал — она не отвечала.

«Я осмыслил, что она меня бросила… Болея, я взял гитару, которую давненько забыл, настроил ее, взялся что-то наигрывать, и тут будто сама собой придумалась голос, а к ней текст — отчего-то на французском. Может быть, потому, что она боготворила французский язык…»

Он сконцентрировал акустическую группу, с ней ныне дает концерты, участвует в фестивалях. «Песни поддержали мне перестроиться, музыка стала моей другой специальностью. Настолько я проворонил свою страсть сквозь себя, освободился от переживаний и изменил свою жизнь».

«Когда закрывается одна дверь, где-то еще раскроется другая» 

Ирина, 64 года, директор студенческого театра

Она вымахала в негромком городке на Волге. В гробе школы в классе взялся новенький — красный, загадочный. «Все девчонки в него влюбились». Ирина никому не болтала о своих чувствах, а ее важнейшая подруга, наоборот, избрала ее поверенной. Некто взговорил, что новенький собирается поступать в московский вуз. «Никто не веровал, что у меня выйдет, однако я постановила: еду туда, где будет он, — иначе не могла».

Ей удалось поступить в ГИТИС, ему — в Физико-технический. Он пригласил ее в театр. «Сердце мое разрывалось, но… я не могла предать подругу — настолько была воспитана».

Сквозь год он женился на другой барышне. «Это было самым горьким: моя жертва оказалась безрезультатной. Я не стала после этого предавать дружков, однако научилась биться за свою любовь. И еще осмыслила: если перед тобой закрывается одна дверь, то где-то еще раскроется другая».

Об этом

  • Игорь Кон. «Вкус недозволенного плода. Cексология для всех». Дом и школа, 1997.
  • Робин Норвуд. «Женщины, какие любят излишне сильно». Добросердечная книжка, 2003.
  • Юрий Рюриков. «Три влечения». Минск: Университетское, 1986.
Похожие статьи
Комментарии - Всего 0
Оставить комментарий


Книги