Ольга участвовала в нескольких моих проектах и раньше, поэтому отважно приняла участие в пилотном (исследовательском) агиодраматическом цикле, и уже на третьем занятии вызвалась быть протагонистом. Затем она в течение девяти месяцев с перерывами посещала наши занятия.

Статья построена на основе интервью, которое я взял у Ольги спустя год после последней работы и ее впечатлений, публиковавшихся в течении того времени, когда она посещала агиодраматическую группу.

Текст интервью выделен, остальной текст представляет собой мои комментарии.

Ольга – практикующий психолог, мать троих детей, свое вероисповедание определяет как христианское, но не церковное. Отношение к Покаянию у нее соответствующее:

ЛО: Покаяние – это Таинство, обряд, немыслимый вне Церкви. Ты о нем знаешь, но не исповедуешься. Кураев приводит пример: это все равно, что ты тонешь, находишься под водой, при этом знаешь, что вон там есть шланг с кислородом, но им не пользуешься.

Ольга: Почему-то, чтобы воспользоваться этим шлангом, надо быть уверенной, что там кислород, а не газ какой-нибудь. У меня есть сомнения, что там кислород.

ЛО: Ага, а когда уже совсем задыхаешься, тогда ты уже готова рискнуть?

Ольга (улыбается): Да, я такая .

Агиодрама «блаженная Ксения Петербургская»: «Дети! храните себя от идолов» (1 Ин. 5:21)

История Ксении Петербургской оказалась настолько назидательной для меня как для ведущего, что, несмотря на то, что со времени ее постановки прошли годы, в течение которого мы поставили множество агиодрам, она остается для меня одним из самым ярких переживаний.

Расскажу о ней по порядку.

Житие для постановки выбрала Ольга. Ксения жила в 18 веке, как можно догадаться, в Санкт-Петербурге. Она была замужем за певчим придворного хора по имени Андрей Федорович Петров, и в 26 лет овдовела. На похоронах она появилась в одежде мужа и просила называть ее Андреем, уверяя окружающих, что умерла Ксения. После этого она продала свой дом, раздала имущество и в течение более 40 подвизалась юродивой на улицах столицы близ Смоленского кладбища. Примечательно, что родственники пытались оспорить волю Ксении, объявив ее душевнобольной, однако экспертная комиссия, состоявшая из врача и начальства ее мужа, признала ее здоровой. В житии описаны многие деяния Ксении и чудеса, случавшиеся по ее молитве.

Мы договорились с Ольгой, что поставим три сцены: о том, как Ксения переживала смерть мужа; о том, как юродивую обижали неразумные мальчишки и том, как она тайно молилась ночью в поле за городом.

Однако в постановке, как мне казалось, с самого начала все пошло не так. Первой сценой была сцена разговора с умершим мужем. Андрей Федорович говорил о том, как ему плохо, и тянул Ксению вниз, под землю. Основным его посланием к ней было: «Иди за мной!».

Ксения умирать вовсе не хотела, однако отказ следовать за мужем сопровождался всепоглощающим чувством вины.

Компромиссное решение – остаться среди живых, но отказаться от своей жизни – было логичным с точки зрения разрешения внутреннего конфликта между страхом смерти и чувством вины.

Образовалось вполне структурированное безумие – попытка прожить жизнь умершего мужа, доделать то, чего он не доделал. Но в нем не было самого главного – посвящения себя Христу.

Мы увидели, как несчастная женщина сходит с ума от горя, но ничего не узнали о том, как становятся юродивыми Христа ради. Не внесли ясности и последующие сцены. Оскорбления со стороны глупых мальчишек перестали быть интересны и протагонисту и группе, и мы сразу перешли к сцене тайных молитв.

Тайное благочестие – частый мотив в житиях юродивых. Прикрываясь безумием, юродивые совершают самые нелепые, непристойные, а иногда и богохульственные поступки. Перебить на рынке посуду у торговцев, зайти голым в женскую баню (Симеон юродивый) или даже запустить камнем в чудотворную икону (Василий блаженный) – поступки для юродивых не редкие.

От обычных городских сумасшедших юродивых Христа ради отличает именно тайное благочестие, их молитвы совершаются наедине с самим собой.

Так же молилась и Ксения, уходившая для этой цели за город.

Однако в нашей драме о благочестии не было и речи. Я попросил Ольгу не молиться, а лишь рассказать, чему будет посвящена молитва.

Однако протагонист упала на колени и начала громким голосом, с модуляциями настоящего безумца декламировать «Богородица, Дево, радуйся!» Сцена была душераздирающая, группа опешила. Впоследствии участники, наблюдавшие эту сцену, отметили, что молитва была обращена…под землю.

Мне было очевидно, что в этих двух сценах мы работаем не с образами из жития святой Ксении, а с переживаниями Ольги, связанными с потерей близкого человека.

Нужна была символическая фигура, дающая протагонисту право оставаться в живых, не чувствуя за это вины. Я спросил Ольгу, кто ей может в этом помочь, и ей пришел в голову образ дерева. Мы выбрали участницу группы на эту роль, и с ее помощью завершили психодраматическое действие.    

Работой я был очень не доволен. Она мне казалась неудачной и как агиодрама, и как классическая психодраматическая работа с горем.

С точки зрения агиодрамы, мы ничего не узнали о юродивости Христа ради; с точки зрения психодрамы, мы вышли на тему потери, но Ольга не получила новых ролей, которые помогли бы ей с ней справиться.

В общем, я оценивал состоявшуюся агиодраму как провальную… до тех пор, пока через три дня на форуме моего сайта не появился рассказ Ольги о ее переживаниях после драмы.

Автор текста - психолог, психодрама-терапевт Леонид Огороднов https://www.facebook.com/hagiodrama/