В данной статье хотелось коснуться вопроса, который интересует многих историков и по сей день. Почему были перенесены сроки наступления на Москву?

На данный вопрос однозначно ответа нет, существует несколько версий.

Но, на более простой вопрос я постараюсь ответить в этой статье. Мог ли Гейнц Гудериан уговорить Гитлера наступать на Москву в конце лета 1941 года? Для написания этой статьи будут использованы мемуары «Воспоминания солдата» Гейнца Гудериана.

Дальнейшее повествование будет идти от первого лица (Гейнца Гудериана).

На утро 4 августа я был вызван в штаб группы армий, где впервые после начала кампании в России должен был выступить с докладом Гитлер. Мы стояли накануне решительного поворота в ходе войны!

Совещание с участием Гитлера происходило в, городе Борисов, где находился штаб группы армий «Центр». Присутствовали: Гитлер, Шмундт, фельдмаршал фон Бок, Гот и я, а также представитель ОКХ (нем. Oberkommando des Heeres, верховное командование сухопутных сил вермахта ) — начальник оперативного отдела полковник Хойзингер. Каждому участнику совещания предоставили возможность по очереди высказать свою точку зрения таким образом, что никто не знал, о чем говорил предыдущий участник совещания.

Все генералы группы армий «Центр» единодушно высказались за то, чтобы продолжать наступление на Москву, имеющее решающее значение. Гот заявил, что его танковая группа может начать наступление не раньше чем с 20 августа. Я заявил, что буду готов к 15 августа.

Затем в присутствии всех участников совещания выступил Гитлер. Он заявил, что его первой целью является индустриальный район Ленинграда. Вопрос о том, наступать ли затем на Москву или на Украину, окончательно еще не был решен. Сам Гитлер был склонен начать с наступления на Украину, ибо в настоящее время группа армий «Юг» также добилась определенных успехов.

Кроме того, он полагал, что сырьевые и продовольственные ресурсы Украины крайне необходимы для дальнейшего ведения войны и что, наконец, наступление на Украину даст ему возможность выбить из рук русских Крым, который, по мнению Гитлера, является «авианосцем Советского Союза, откуда ведутся налеты на нефтепромыслы Румынии». К началу зимы он надеялся овладеть Москвой и Харьковом. Окончательное же решение по этому важнейшему для нас вопросу о дальнейшем ходе войны в этот день не было принято.

Возвратившись с совещания, я решил на всякий случай приступить к подготовке наступления на Москву.

Своему штабу я поставил задачу готовить наступление на Москву с таким расчетом, чтобы танковые корпуса имели возможность действовать на правом фланге, наступая вдоль московского шоссе, а пехотные корпуса наступали бы в центре и на левом фланге.

Я намеревался основной удар нанести своим правым флангом и, прорвав довольно слабый в это время фронт русских на данном участке, двигаться вдоль московского шоссе по направлению на Спас-Деменск и Вязьму, способствуя тем самым продвижению группы Гота, а затем развивать наступление на Москву.

Перед тем как перейти в наступление на Москву или предпринять какую-либо другую операцию, нам необходимо было предварительно выполнить еще одно условие: обеспечить свой правый фланг у Кричева, расположенный глубоким уступом назад. Очистка этого фланга от войск противника была необходима еще и для того, чтобы облегчить 2-й армии наступление на Рогачев.

К 10 августа войска группы находились: 7-я пехотная дивизия — в районе южнее Хотовиж; 3-я и 4-я танковые дивизии вели наступление юго-западнее Милославичи; 10-я мотодивизия — Милославичи; 78-я пехотная дивизия — в Слободе, ее передовой отряд — в Бухано; 197-я пехотная дивизия — в Островая, ее передовой отряд — в Алешня; 29-я мотодивизия — в Рославле; 23-я пехотная дивизия — на отдыхе севернее Рославля; 137-я и 263-я пехотные дивизии — на линии р. Десна; 268, 292 и 15-я пехотные дивизии — в районе ельнинской дуги; 10-я танковая дивизия — западнее Ельни; 17-я танковая дивизия — северо-западнее Ельни; 18-я танковая дивизия — восточнее Прудки; дивизия СС «Рейх» — северо-западнее Ельни, где находился также на отдыхе и доукомплектовывался полк «Великая Германия».

До настоящего времени все мероприятия, осуществленные моей танковой группой, исходили из нашего представления о том, что как командование группы армий, так и ОКХ считают наступление на Москву наиболее решающей операцией. Я все еще надеялся на то, что, несмотря на результаты совещания в Борисове 4 августа, Гитлер в конце концов все же согласится с этим, как мне казалось, наиболее разумным планом. Однако 11 августа мне пришлось похоронить эту надежду. ОКХ отклонило мой план наступления на Москву.

На 23 августа я был вызван в штаб группы армий «Центр» на совещание, в котором принимал участие начальник генерального штаба сухопутных войск. Он сообщил нам, что Гитлер решил наступать в первую очередь не на Ленинград и не на Москву, а на Украину и Крым. Для нас было очевидно, что начальник генерального штаба генерал-полковник Гальдер сам глубоко потрясен тем, что его план развития наступления на Москву потерпел крах. Мы долго совещались по вопросу о том, что можно было сделать, чтобы Гитлер все же изменил свое «окончательное решение». Мы все были глубоко уверены в том, что планируемое Гитлером наступление на Киев неизбежно приведет к зимней кампании со всеми ее трудностями, которую ОКХ хотело избежать, имея на это все основания.

Фельдмаршал фон Бок также меня хорошо понимал и после некоторого раздумья внес предложение, чтобы я отправился вместе с генерал-полковником Гальдером в ставку фюрера и в качестве фронтового генерала доложил непосредственно Гитлеру наши взгляды в отношении дальнейшего развития операций. Предложение фон Бока было принято; мы вылетели в ставку и к вечеру приземлились на аэродроме Летцен (Луганы) в восточной Пруссии.

Я отправился к Гитлеру и в присутствии большого круга лиц: Кейтеля, Йодля, Шмундта и других, доложил обстановку на фронте перед моей танковой группой, положение самой группы, а также о характере местности; к сожалению, при моем докладе не было ни Браухича, ни Гальдера, ни какого-либо другого представителя ОКХ. После того как я закончил свой доклад, Гитлер задал мне следующий вопрос: «Считаете ли вы свои войска способными сделать еще одно крупное усилие при их настоящей боеспособности?»

Я ответил: «Если войска будут иметь перед собой настоящую цель, которая будет понятна каждому солдату, то да!» Гитлер: «Вы, конечно, подразумеваете Москву!» Я ответил: «Да. Поскольку вы затронули эту тему, разрешите мне изложить свои взгляды по этому вопросу».

Гитлер дал свое разрешение, и я подробно и убедительно изложил ему все доводы, говорящие за то, чтобы продолжать наступление на Москву, а не на Киев. Я высказал ему свое мнение о том, что с военной точки зрения сейчас дело идет к тому, чтобы полностью уничтожить вооруженные силы противника, которые в последних боях понесли значительные потери. Я обрисовал ему географическое положение столицы России, которая в значительной степени отличается от других столиц, например Парижа, и является центром путей сообщения и связи, политическим и важнейшим промышленным центром страны; захват Москвы очень сильно повлияет на моральный дух русского народа, а также на весь мир. Я обратил его внимание на то, что войска настроены наступать на Москву и что все приготовления в этом направлении встречаются с большим восторгом.

Я пытался объяснить Гитлеру, что после достижения военного успеха на решающем направлении и разгрома главных сил противника будет значительно легче овладеть экономически важными районами Украины, так как захват Москвы — узла важнейших дорог — чрезвычайно затруднит русским перебрасывать свои войска с севера на юг. Я напомнил ему также, что войска группы армий «Центр» уже находятся в полной боевой готовности для перехода в наступление на Москву, в то время как предполагаемое наступление на Киев связано с необходимостью произвести переброску войск на юго-запад, на что потребуется много времени; причем в последующем, при наступлении на Москву, танковым войскам придется пройти еще раз это же расстояние, т. е. от Рославля до Лохвицы, равное 450 км, что вызовет повторный износ материальной части и усталость личного состава.

Гитлер дал мне возможность высказаться, не прервав ни разу. Затем он взял слово, чтобы подробно изложить нам свои соображения относительно того, почему именно он пришел к другому решению. Он подчеркнул, что сырьевые ресурсы и продовольствие Украины являются жизненно необходимыми для продолжения войны.

В связи с этим он упомянул о необходимости овладения Крымом, являющимся «авианосцем Советского Союза в его борьбе против румынской нефти». Я впервые услышал от него фразу: «Мои генералы ничего не понимают в военной экономике». Гитлер закончил свою речь строгим приказом немедленно перейти в наступление на Киев, который является его ближайшей стратегической целью.

Приказ ставки вермахта был дан 21 августа 1941 года и по словам Гудериана, не был ему известен в тот момент, когда он докладывал свои соображения Гитлеру.

Машина уже была запущена и скорее всего Гейнц Гудериан не имел никакой возможности повлиять на изменение решения о наступлении его танковой группы на юг.

Использованная литература: «Воспоминания солдата» (нем. Erinnerungen eines Soldaten, 1951) — мемуары бывшего генерал-полковника бронетанковых войск Третьего рейха Гейнца Гудериана.