Приехав в Петербург на несколько дней, я повстречался со старой приятельницей, какая перебралась сюда после замужества. Мы прогуливались по Летнему саду.

«А знаешь, важнецки, что я вышла замуж», — взговорила она и споткнулась. Я поддержал ее за локоть, и мы продолжили разговор. Несколько минут спустя она повторила: «Важнецки быть замужем!» — «Рад за тебя!» — откликнулся я. Мы заговорили о чем-то еще, однако вскоре она вдруг вновь взговорила: «Быть замужем — это абсолютно иное состояние, для женщины это очень величаво!» «Месяца три осталось», — откликнулся я. — «До чего?» — «До развода».

Она рассердилась и, безусловно, не поверила. Однако сквозь три с половиной месяца они развелись.

Мое прогноз не результат интуиции: я ясно видал приметы той фазы семейного кризиса, когда нарастающее беспокойство благоверный или баба норовят заглушить повторением мантры «У нас все важнецки!». И истина, вроде важнецки, однако в отношениях показывает монотонность, вялость, секс становится жиже. Тут бы выступать к терапевту, однако: «мы же не бузим!», «он же не изменяет», «она все делает, у меня претензий нет»…

Затем симптомы обостряются, возникают вспышки агрессии, преувеличенная реакция: благоверный чай пролил, а баба на него полтора часа кричит. Теперь важнецки бы сам-друг выступать к терапевту. Однако гуще двигают к полюбовникам(-цам), залипают в компьютер, погружаются в иные подвластности. Будто, что проблема собственно в этом, однако это не проблема, а попытка ее решить: чета ищет способ сохранить себя будто систему.

Однако раздражение накапливается. Наконец падает заключительная капля, коей может очутиться что угодно: проглоченная эсэмэска, несогласие пойти на свадьбу к подруге, покупка… И происходит взрыв. Выкрикиваются обвинения, срываются все личины, и развод близится с немыслимой скоростью. Дробно на этой фазе чета бежит к психотерапевту, однако у них уже нет того, что можно скреплять и чинить.

Есть три выхода из этой фазы. Один-одинехонек — развод, невредно с минимальными утратами. Другой — прощание с последующим воссоединением на других основаниях. В сути, это будет новоиспеченная чета, какая начнет жизнь по иным правилам: всегдашне показывают таковские пункты, будто лево на автономию и пиетет к воле иного.

Есть и третий вариант, он подобен тому, что Станиславский величал «мертвый театр»: ничего не разрешилось, некто отъехал, пожили врозь, сошлись вновь, однако уже ни энергии, ни секса, однако настолько покойно, потому что всеобщие детвора или жилплощадь. Удерживают вкупе и трепеты: «Куда я пойду в 45 лет?»

За этим следует абсолютное угасание системы, тоска, депрессия, дробно социальная неуспешность, на этом фоне развивается психосоматика. Измены одного супруга не вызывают эмоционального ответа у иного. Заканчивается подобный формальный союз смертью. Мы временами замечаем на похоронах: на мурле скорбящего супруга проступает облегчение, словно с его плеч освободили наконец тяжкий груз.

Однако мы же не для этого женимся!Что же делать?Разумеется, выступать к семейному терапевту. При первых признаках кризиса, не дожидаясь, когда возникнут скандалы.

Доколе вы ощущаете восхищение, просыпаясь в одной постели, доколе вам дружок с дружком занимательно и весело, все в распорядке. Однако если вы начинаете повторять «У нас все важнецки!», значит, уже пора.

Об авторе

Андрей Минченков — семейный психотерапевт.