Часть V из цикла "Хтонь", в которой мы говорим об отношениях матери и дочери.

Инициация Танюшки сильно поднимает ее статус в семье – она уже не младшенькая, а мастерица, ее труд - источник денег для семьи (ведь ее вышивки продаются). Да и красота ее становится уже не красотой девочки, а красотой девушки.

Интерес мужского пола, "холостяжника" к ней абсолютно объясним, как объяснима и позиция "суседок", "завода" - как обычно, понуждающих молодую девушку к скорейшему замужеству, а мать – к устройству личной жизни своей дочери.

Заводские парни о настасьины окошки глаза обмозолили, а подступить к Танюшке боятся.
Вишь, неласковая она, невеселая, да и за крепостного где же вольная пойдет. Кому охота петлю надевать?

Суседки уж стали Настасью корить:
- Что это у тебя Татьяна шибко высоко себя повела? Подружек у ней нет, на парней глядеть не хочет. Царевича-королевича ждет аль в христовы невесты ладится?

Но попытки "завлечь" Танюшку бесполезны – она дочь двух матерей по крови и папина дочка по раннему детству.

Отсутствие в ее крови "мужского начала", на мой взгляд, может быть одной из, если не основной причиной ее асексуальности, а особенности детства приводят к привычному обесцениванию "претендентов" в их сравнении с фигурой Степана.

В то же время контакт между Настасьей и Танюшкой не потерян.

Да, Танюшка после инициации получает "часть жизни" в которой нет места Настасье (Настасья, например, не может увидеть ничего в пуговке) – при этом бытовой, материальный контакт, да и эмоциональный контакт между ними сохраняется, правда Танюшка реагирует на мать по-мужски, суховато.

Налупила бы девку, да, вишь, она у нас старательница. Почитай, ее работой только и живем. Думаю-думаю так-то да и зареву.
Ну, тогда она скажет:
“Мамонька, ведь знаю я, что тут моей судьбы нет. То никого и не привечаю и на игрища не хожу. Что зря людей в тоску вгонять? А что под окошком сижу, так работа моя того требует. За что на меня приходишь? Что я худого сделала?”
Вот и ответь ей!

Сохраненный контакт между Танюшкой и Настасьей влияет и на то, что в момент продажи шкатулки Настасья объявляет Танюшку наследницей сокровищ – формально принадлежавших ей, одновременно вслух "фиксируя" инакость дочери.

- Дочерью люди зовут, - отвечает Настасья. - Самая как есть наследница шкатулки-то, кою ты купила.
Не продала бы, кабы не край пришел. С малолетства любила этими уборами играть. Играет да нахваливает - как-де от них тепло да хорошо. Да что об этом говорить! Что с возу пало - то пропало!

С этого момента Настасья "выходит из игры", ее право на шкатулку закончилось и ее отделение от дочери завершилось.

Она опять же, достаточно рационально реагирует на исчезновение дочери.
Погоревала, конечно, Настасья, да то же не от силы. Танюшка-то, вишь, хоть радетельница для семьи была, а все Настасье как чужая.

Судя по окончанию сказа, исчезновение Танюшки в Сам-Петербурхе в "заводском мире" не воспринимается как что-то "из ряда вон выходящее" - ведь ситуация, когда люди уезжали в город и не возвращались – была достаточно обычной, а рассказ об обстоятельствах исчезновении Танюшки мог быть воспринят не как откровение, а как что-то надуманное.

Более того, у "холостяжника" сохранялась надежда на то, что девушка вернется.
Холостяжник - тот дольше не забывал. Все под Настасьиными окошками топтался. Поджидали, не появится ли у окошечка Танюшка, да так и не дождались.
Потом, конечно, оженились, а нет-нет в помянут:
- Вот-де какая у нас в заводе девка была! Другой такой в жизни не увидишь.

Автор текста https://alexjourba.dreamwidth.org/

Подписывайтесь на тэг "хтонь", чтобы не пропустить новые выпуски.