Даже одеже для спорта, которую мы используем от силы пару один в неделю, мы уделяем великое внимание — она должна и важнецки выглядеть, и важнецки сидеть… А вот домашняя костюм остается утилитарны без внимания — будто модной индустрии, настолько и самих ее владетелей. Почему?

Гештальт-терапевт Мария Андреева объясняет это в первую очередь тем, что мы обвыкли облачаться недюжинно «для других». «При помощи одежды мы водимся с облегающими: влечемся привлекать, располагать к себе или, наоборот, держать дистанцию, — объясняет она. — И капля кто задумывается о том, что гладко подобный же эффект наш костюм производит и в взаимоотношении того, кто его носит. Причем влияет он на нас непосредственно — сквозь ощущения тела».

Костюм — одно из самых первых изобретений человечества. За века человек почитай до неузнаваемости изменил свое окружение, создав начиненные электроникой мегаполисы. Костюм же по сравнению с этими глобальными переменами изменилась изумительно капля.

«В том числе и поэтому наше восприятие одежды связано с очень древними, архаичными пластами психики, — продолжает Мария Андреева. — Мы можем оценивать уместность, дороговизну, оригинальность костюма в первые минуты, когда его видаем. Проделав эту оценку, рассудок попросту перестает обращать внимание на одежду. Однако ее воздействие на окружающих и самого носителя разворачивается отдаленнее — сквозь эмоции, интуицию, минуя логический контроль».

Самая первая, основная функция костюма — защита. И мы используем ее довольно артистично, образовывая себе своего рода «доспехи» для социума, для выхода в облегающий мир. Что же нам остается «для себя»?

Ветхие вещи

Всем знакома таковая манера: кое-какие ветхие, разношенные вещи столь любимы, что мы готовы носить их до абсолютной ветхости — алкая бы дома, один никуда вяще их надеть невозможно.

«Это можно назвать «удачной встречей»: они нравятся нам, мы нравимся себе в них, — объясняет Мария Андреева. — Мы столь важнецки себя в них ощущаем, что не в состоянии с ними проститься. Однако таковая привязанность к ветхим штукам — мощный психологический «якорь». Вздевая их, мы словно погружаемся в тот стадия жизни, когда вещь была еще «в работе». Кроме надобности в стабильности за этим может исчезать и страх, неприятие перемен. Приходя домой и вздевая старую одежду, человек словно бы делает шаг назад, застревает в этом моменте, в пассивности».

Установки из былого

Однако у моды донашивать то, что «в люд надеть зазорно, а выбросить жалко», есть не всего психологические, однако и развитые корни. Будто знаменито, в социалистическую эпоху основная ценность человека заключалась в его социальной функции. За людом будто индивидом, вне коллектива, персоной ценности не предполагалось.

«И многим постсоветским бабам и дядькам до сих пор присуще глядеть к себе по «остаточному принципу», — констатирует Мария Андреева. — В рамках советской идеологии беспокоиться о себе считалось каким-то неблагопристойным эгоизмом. А покупать вещи для дома — это к тому же себялюбие глупый и расточительный: «ведь никто не видит». А если никто не увидит, то зачем?

Таковая оборотная палестины демонстративности — проживать жизнь всего на людях — дробно присуща бабам. Будто у Моэма в пьесе «Театр»: «Когда я одна в горнице — меня нет». Собственно это бабское свойство — смотреть на себя буркалами иного — временами порождает и другую крайность: когда домашний вешалка составляют недюжинно ветреные шелковые халатики, сквозистые пеньюары и пикантные пижамы.

Расслабление и возбуждение

Казалось бы, чем может быть плох подобный эротизированный домашний вешалка?

«Здесь проявляется стычка надобностей: «для себя» нам необходима возможность расслабиться, абсолютный комфорт, а «для партнера» нам величаво привлекать, возбуждать, поддерживать интерес, — объясняет Мария Андреева. — В первом случае это костюм, какая способствует снятию усилия, в дружком — наоборот, будоражит ощущения. Кое-какие женщины попадают в эту ловушку: домашняя костюм опять становится «одеждой для другого», а не для себя».

Таковое противоречие абсолютно не присуще дяде — вряд ли ему придет в голову обзаводиться какой-нибудь сексапильной одежей, чтобы носить ее дома.

Для него и для нее

Это факт: представители разных полов воспринимают одежду абсолютно по-разному. «Для женщины костюм — предмет особенного интереса, она волнует женщину в любом годе, — продолжает Мария Андреева. — Ее психоэмоциональная связь с одежей — будто с составляющей своего образа, частью себя — безотносительно органична. Дяде же костюм надобна не сама по себе, однако для чего-то: для защиты, удобства, статуса, преимущества в конкурентной борьбе».

Поэтому он может быть очень притязателен в взаимоотношении одежды для бизнеса, а дома — полностью к этому предмету безразличен. Он не наделяет одежду эротическим резоном. Дома для него величавее итого «снять доспехи», расслабиться.

«Безотчетное ощущение дома — покой, убежище, пункт, где мы можем почувствовать себя в безопасности, «снять маски», какими верно наделяет нас социум», — объясняет Мария Андреева. Поэтому костюм для дома должна ощущаться будто «максимально своя». Смысл имеет все: цвет, фактура, силуэт, пластичность материи, ее способность скользить или обволакивать тело.

«Подбирая домашний вешалка для семейной пары, стоит иметь в виду, что костюм может стать добавочным звеном, скрепляющим связь двоих, — добавляет стилист-имиджмейкер Анна Шилова. — Важнецки сочетающиеся нюансы, силуэты, фактуры создают ощущение гармонии между наружным обликом двух людей — и это тоже влияет на их восприятие себя будто пары».

Там, где мы жительствуем

Среди доминирующих ценностей нынешнего человека давненько значатся труд, профессиональный успех, социальный статус. В больших городах становится все вяще одиночек, какие влекутся убедить себя в том, что дом и дом — ценности вторичные. В России сказалось воздействие и прежней, социалистической идеологии: само слово «быт» имеет в нашем лексиконе скорее негативный(в важнейшем случае терпимый)нюанс.

«Можно говорить о том, что таковские ценности, будто дом, дом, в нашем восприятии потерпели, — констатирует Мария Андреева. — Между тем дом — это пункт, где мы коротаем важнейшую часть жизни. Не всего отдыхаем, возбуждаем силы между двумя этапами работы — это пункт, где мы жительствуем. И то, будто мы выглядим, отражает степень почтения и к нашим домашним, и к самим себе. Любовь и пиетет к дому будто месту жизни, к семье — будто способу жизни, — это то, во что стоит инвестировать и оружия, и усилия, и творчество».

Три критерия выбора благополучного комплекта

Профессионалы советуют завести три-четыре комплекта воздушно комбинирующихся между собой штук, подобранных в подвластности от функций, например: чтобы заниматься домашними делами, валандаться с ребятенками, принимать гостей.

«Для создания домашнего гардероба существует три основных критерия, — рассказывает Анна Шилова. — Во-первых, удобство: фасон одежды должен быть таков, чтобы в ней воздушно можно было поднять десницы, нагнуться или присесть к ребенку. Костюм должна важнецки сидеть на теле — в этом резоне запахивающуюся одежду(все разновидности халатов)сложно назвать взаправду покойной. Гораздо покойнее платья-сарафаны, туники или платья-свитера.

Во-вторых, костюм должен быть практичным — здесь самым величавым становится материал, важнее итого трикотаж из натуральных волокон. Величава и цветовая гамма — излишне ясная костюм непрактична, а яркие цвета и геометрические принты не располагают к отдыху, расслаблению. Оптимальный выбор — довольно насыщенные натуральные нюансы: бордо, шоколад, горчичный, оливковый, васильковый.

Третий критерий — эстетичность: вещи для дома должны важнецки выглядеть и помогать человеку ощущать себя не всего раскованным, однако и привлекательным, несмотря на то что они безотносительно отличны от «городской» одежды».

Халатные взаимоотношения

«Собственно домашняя костюм — от мужского халата до бабского пеньюара — возникла в европейском аристократическом гардеробе образцово в XVII веке», — рассказывает историк моды Людмила Алябьева.

«Влетев в Европу, скорее итого, из Турции, халат стал атрибутом внешний праздности, вестиментарной — посредством костюма — декларацией того, что его носителю не надобно работать. Мы по-прежнему болтаем о «халатном отношении», если чей-то подход к работе будто ветреным или безответственным.

Позднее этот предмет одежды вкупе с ночным колпаком облюбовали философы — будто символ свободы и непринужденности. Обломову халат представлялся средоточием «тьмы неоцененных совершенств: он мягок, гибок; тело не чувствует его на себе; он, будто покорливый невольник, покоряется самому малейшему движению тела».

Одна из разновидностей этой сибаритской одежды — с шалевым воротником и обшлагами из атласа — получила звание smoking, то есть халат для курения. Он надевался на времена посещения курительной комнаты напрямик поверх одежды, борясь ее от въедливого дыма, а пепел от сигар, бросавшийся на шелковые лацканы, не оставлял отпечатков. Позднее смокинг стал кратковременнее и из курительного «неглиже» обернулся в мужскую одежду для великосветских раутов.

В советскую эпоху халат, утратив все свои поэтические ассоциации, обернулся в своеобразную униформу для дома — в дуэте с ночной рубахой в бабском варианте. В мужском же роль домашней одежды заняли легендарные треники или попросту семейные трусы. Эта домашняя экипировка помогала, с одной стороны, уберечь дефицитную выходную одежду от занашивания, с иной — настолько проявлялась устойчивая манера советских людей надевать все самое важнейшее «в люди».

У наших современников с домашней одежей взаимоотношения более сложные: для кого-то оппозиции одежды «для дома» и «на выход» попросту не существует. У тех, кто работает дома(их становится все вяще), вопрос о «рабочей» одеже и вовсе не стоит. И все-таки для многих само пересечение границы между домом и большущим миром по-прежнему отмечено актом переодевания в домашнее. Снимая доспехи после очередного пролетария дня, складывая их в гардеробе до утра, мы наконец-то можем расслабиться. И, соприкасаясь с домашней одежей всяким сантиметром своего тела, ощутить себя в безопасности. По-настоящему — дома».