Опубликовано психолог-артем-овечкин.рф для "Похудолог)"

3 наших топа:

Топ-20 за первое полугодие 2020 г. на "Похудолог)"

Топ-10 нарративов за 2019 г. на "Похудолог)"

33 самых популярных статьи на "Похудолог)" в 2019 году

О чернокожем, еврее, гомофобе замолвите слово. Эпизод 33 нашего авантюрного романа "Время худеть"

Дверь бара открылась.

На пороге стоял Артур Анатольевич Новиков.

 Его не встретили. Официантки, – две задорные девчушки, – бегали по залу, хохотали и хлестали друг дружку мокрыми полотенцами. Их часики показывали восемнадцать лет, и о работе как-то не думалось. Будь они бухгалтерами, а Новиков товарной накладной, они бы не задумываясь засунули его в шредер.

 К слову, помощь девушек оказалась ему не больно-то нужна. Он самостоятельно высмотрел в пустом зале Сережу Белова; тот сидел за столиком на четверых и уныло ковырял в тарелке какое-то серое недоразумение. По левую руку от него стояла открытая бутылка водки и две стопки.

 – Привет, – Новиков присел напротив.

 – Привет.

 Сережа устало улыбнулся и так честно взгрустнул глазами, как не умеет грустить глазами ни один актер на свете. Ни актер, ни мим, ни белый клоун, ни даже одинокий мопс.

 – Спасибо, что пришел, – сказал он.

 От той бутылки, что стояла на столе, осталось меньше половины. 

 – Ну, – сказал Артур, – давай, рассказывай, что у тебя стряслось.

 – Сначала выпьем.

 – Водки?

 – Водки.

 – Слушай, мне бы чего полегче, – попытался возразить Артур, но Сережа уже наполнил рюмки.

 – Лехаим, – сказал он и выпил.

 Не чокаясь.

 После Белов занюхал рукавом и уставился в тарелку. А там, – в тарелке, – лежал тоскливый сугроб. Субстанция походила на рыхлый серый пластилин, в который подмешали пенопластовых шариков. Чем-то подобным пятилетние девочки кормят своих кукол.

 – Знаешь, что это такое? – спросил Сережа и тут же сам ответил. – Это форшмак.

 Он зачерпнул кушанье вилкой и отправил в рот. Без особого удовольствия погонял его по нёбу, сморщился и проглотил.

 – Казалось бы, яичко с селедочкой. Под водку должно быть самое оно. Но вот яблоко, – Сережа покачал головой. – Зачем здесь яблоко, Артур? Ты понимаешь?

 – Не очень.

 – Вот и я не понимаю.

 И Белов снова вперил взгляд в тарелку.

 – Кхм-кхм, – откашлялся Артур. – Серег, что случилось-то?

 Сережа поднял глаза. Помолчал немного.

 – Артур, – наконец сказал он, – мне нужна психологическая помощь.

 – С этим ты угадал. Постараюсь помочь тебе всем, чем смогу.

 – Спасибо, – Белов тяжело вздохнул. – Знаешь, почему я не люблю геев?

 – Интересное начало, – отметил Новиков. – И почему же?

 – А потому, что не нужно идти против своей природы. С ней в гармонии нужно быть, понимаешь?

 Сережа снова разлил по стопкам.

 – Нужно, знаешь, самим собой быть. И, главное, при этом четко понимать, кто ты есть, и себя, такого вот, принимать, – Белов защелкал пальцами. – Само... это...

 – Самоидентификация.

 – Во! – Сережа выпил.

 – Я понимаю, куда ты ведешь, Серег, – сказал Новиков. – Но ведь геи как раз-таки самоидентифицируют себя геями. И гармонии достигают, принимая себя геями.

 Сережа задумался.

 – Да и хрен с ними, – сказал он. – Причем тут вообще геи?

 – Так ты сам начал.

 – Что? Когда это?

 – Когда начал говорить про самоидентификацию геев.

 – Артур, – впервые за время разговора Сережа улыбнулся, – ты меня не понял. Не о гейской само-этой-штуке речь идет, а о моей. Я ж тебя спросил: “почему я, мол, геев не люблю?”. Спрашивал?

 – Спрашивал.

 – Так вот я не люблю геев, потому что я гомофоб. Вот такой я есть, таким я себя принимаю, и все у меня в этом плане гармонично и природно. Я гомофоб, потому что я гомофоб. Понимаешь?

 – Теперь, – кивнул Новиков, – понимаю.

 – Артур, – хохотнул Сережа, – ты же не подумал, что я собираюсь склонять тебя к непотребству?

 – Честно говоря, промелькнула мыслишка.

 – Мыслишка у него, говорит, промелькнула. Да когда б все было так, то я б тебя не спрашивал. Я б тебе насильно печку прочистил.

 Они посмеялись, Сережа снова налил, снова выпил, а затем снова погрустнел.

 – Но вот что делать, – спросил он, – если ты само-это-самое себя неправильно?

 – То есть?

 – То и есть.

 – Серег, - сказал Новиков, – хватит ходить вокруг да около. Так я тебе помочь не смогу. Рассказывай уже, что случилось.

 – Ладно, – вздохнул Белов, – рассказываю. С чего бы начать? Хм... Значит так, всю свою жизнь я в людях больше всего уважал широту души. И сам я, чтобы оно и для кого ни значило, широк душою. Я за прямоту. Я за грубость, если таковая нужна. Всю свою жизнь, Артур, я растачивал в себе этническую стереотипную смекалочку. Виртуозное использование вещей не по назначению – моя страсть. Это будоражит воображение и закаляет ум. Понимаешь, о чем я?

 – Примерно, – ответил Артур. – Плот из пластиковых бутылок, например.

 – Да-да-да, именно. Или сортир из пакета и перевернутой табуретки. Красота, – Сережа освежил рюмку. – Или вот, знаешь, я когда русских классиков читаю, я всю эту их тоску бесконечную в себе узнаю. И любовь эту странную. И свободу, что вопреки. Я, знаешь, между строк читаю. Читаю, понимаю, а что именно понимаю, так то словами объяснить не могу; и оттого, Артур, мне даже приятней становится, как будто бы оно, это необъяснимое что-то, мое и ничье больше. Скажи, ты то же самое чувствуешь?

 – Ну-у-у...

 – Авось! – вскрикнул Сережа. – Все эти годы я поступал и думал на авось. Жил на авось. И всегда свято верил, что авось мне покровительствует.

 – Интересно.

 – А еще славянские веды читал. И, знаешь, всерьез рассматривал их, как религию. Причем ту религию, в которую мне было бы приятно верить.

 – Ты не рассказывал.

 – А зачем? – Сережа выпил. – Короче говоря, я всегда думал, что мое место на завалинке. Прям, знаешь, сидеть в обоссанных штанах, хандрить и мять гармошку. Хрестоматийно чтобы, правильно, – тяжелый вздох. – Да только черт меня дернул обратиться в контору, которая занимается генеалогией.

 – Зачем?

 – Ну как зачем? Интересно стало поднять свое деревце. Оно же всем интересно, в большей или меньшей степени. Вот я и решил... девушка! – Белов потряс пустой бутылкой, мол, надо бы повторить.

 – Может, уже хватит? – понадеялся Артур.

 – Нет, не хватит. Сегодня мне нужно напиться. Сегодня я узнал, что я...

 Сережа шмыгнул носом. На глаза навернулись слезы. Кадык забегал, как головка принтера.

 – Я не русский, – произнес он.

 – Правда? – постарался удивиться Новиков. – Не может быть!

 – Может. Я сам в шоке. Выяснилось, что в тридцать восьмом году моя прабабка бежала из Австрии в Советский Союз. Из Австрии. В Союз. Понимаешь? Ты понимаешь, что это значит?

 – То, что у тебя австрийские корни?

 - Нет, Артур! Подумай! Подумай, какой вменяемый человек бросит частный дом в одном из самых красивых мест в мире, хозяйство с этими их супер-коровами, горы, лыжи, камин, глинтвейн с тирольскими пирогами, соберет вещи и уедет на постоянку в Союз? В Оренбург? В общагу, уборщицей при заводе!?

 – Возможно, – предположил Артур, – так поступит человек, который разделяет идеи социализма.

 – Пф, – фыркнул Белов. – Нет, Артур! Нихрена подобного! Так поступит человек, которого хотят сжечь!

 Наступило молчание. В этой звонкой тишине к столику подошла официантка. Она оставила на столе свежую бутыль и поспешила пропасть.

 Наконец, Сережа нашел в себе силы продолжить.

 – Артур...

 – Да?

 – Я еврей...

 – Понятно.

 – Я еврей, Артур!

 – И что дальше?

 – Как что!? – взорвался Белов. – Я еврей!

 – Не понимаю, что в этом плохого.

 – Как ты не понимаешь!? Как!? Ты только представь! Живешь себе всю жизнь и думаешь, что ты, например, кошечка! А потом трах-бабах и оказывается, что ты собачка!

 – Серег, не кричи.

 – Или наоборот!

 – Серег, не кричи, пожалуйста.

 – Само-это-хрень, Артур! Она больше не работает! Все летит к чертям!

 – Серег, на нас уже смотрят.

 – А мне плевать! Пускай смотрят!

 – Серег...

 – Я не знаю, кто я! Я не понимаю себя! Себя не понимаю, слышишь!? Мне... мне нужна помощь!

 – Серег, – осторожно начал Новиков, – ты только не подумай, будто бы я на что-то намекаю, но разве ты никогда раньше не задумывался о том, что ты, возможно, не совсем русский?

 – А с чего бы мне было так думать!?

 – Ну просто ты немножечко, – Артур замялся, – немножечко чернокожий.

 – И что!?

 – А то, что твои предки, возможно... э-э-э... африканцы?

 Сережа нахмурился.

 – Сережа, ты только не обижайся.

 – ...

 – Сережа?

 – Ай, – Сережа махнул рукой, – какой я теперь Сережа? Зови меня Мордехай.

 Белов открыл вторую бутылку...

Что скажете? Лайк, репост, коммент, подписка обрадуют!) Наши книги: litres.ru/artem-ovechkin