Я вырос в криминальной столице Дальнего Востока, в г. Комсомольск-на-Амуре. До 14 лет дрался очень часто, но не потому что был задирой. Просто, начиная с 5 класса, появилась традиция, почерпнутая из общей криминальной направленности жителей города и военного городка.

Традиция заключалась в том, что каждый мог в любой момент, без объяснения причин назначить другому стрелку. Стрелка, — это драка до первой крови. Если назначаешь стрелку, а тебе отказывают, то отказавший считается трусом. Понятное дело, что все соглашались. После нескольких драк, из которых я выходил с уверенной победой, друзья начали предлагать, — «назначь тому стрелку, назначь этому». Мне нравилось такое внимание со стороны ребят. Несколько раз назначал стрелки своему однокласснику, каждый раз его бил, и все радовались такому зрелищу. Один раз во время драки из-за дома неожиданно появился его папа. Он мне ничего не сделал, просто молча взял сына за руку и повел домой. После этого случая, как-то стало стыдно и я прекратил.

Уже с 5-го класса всем было известно такое понятие как «гребень», «черный» или «нечесть». С обладателем "титула" нельзя было общаться, нельзя было ничего брать из его рук. После него нельзя было есть и курить. В детском доме было несколько «черных» ребят, которых назывались «вафел» и «пидоR». Это дети, которые имели сексуальный опыт с мужчинами. Если ребенок был изнасилован, то по его поводу было уточнение «опущенный». Это было менее зазорно, чем быть тем, кто отдавался педофилам за какие-то блага. Домашние дети становились «гребнями» из-за неосторожности, когда случайно общались с теми, с кем нельзя. Домашних естественно никто не насиловал, они просто были «законтаченными». Два моих одноклассника какое-то время были «черными», но потом их сделали «чистыми». Видимо какая-то реформа по детям прошла в криминальном мире.

Братва

В четырнадцать лет, началось массовое вовлечение подростков в криминальную среду. В каждом селе комсомольского района был филиал известной на всю Россию организации «Общак». Их называли "Братва". Постепенно некоторые знакомые начинали «общаться», потом все детдомовские пацаны поголовно стали братовскими.

Это была не просто подростковая группировка, а многочисленная организация с иерархией. Во главе стояли «старшие» — взрослые мужики 30-40 лет. Они учили "разводить" сверстников на деньги и продукты. Каждый месяц братовский парень должен был скинуть в общак определенную сумму. Каждые две недели нужно было скидывать на «пищеблок»: крупу, сахар, сигареты, деньги. Продукты и деньги собирались с ребят, которые не братовские. Обычное вымогательство. Разводить не разрешили только детдомовским, потому что если администрации становилось это известно, их отправляли в больницу.

У братовских было две базы, которые назывались «прогон». Располагались они рядом с продуктовыми магазинами, которые были на первых этажах в жилых домах. «Дежурный» сидел на подоконнике или на лавке, чтобы было видно, кто заходит в магазин. Смены были по несколько часов с 10 до 22 вечера. Всех подростков, выходивших из магазина, они подзывали к себе и спрашивали «есть копейка?». Конечно после похода в магазин оставалась сдача, и они ее старались забрать себе. Их не волновало, что деньги не твои. Если говорил, что нет, то они могли проверить карманы. Если наврать, то начинался долгий разговор после которого ты либо отдавал деньги, либо с тебя следовал «спрос» за «пиз//абольство».

«Спрос» — это такое наказание за вранье или за другие «косяки». Под спрос нужно было подвести — это значит, что ты сам с ним должен согласиться. Просто так бить нельзя — беспредел. Спрос бывает обычный и строгий. Обычный это значит, что ты стоишь и тебе бьют по лицу один раз. Строгий спрос — три удара по лицу. Братовские могли подвести под спрос любого, даже если косяка и не было. Они просто морально изматывали долгими разговорами, заключающимися в вопросах «Ты кто такой?» «С кем общаешься?» «Чем дышишь?» «Порядочный?» «А кто такой порядочный?» и т.д. Правильные ответы на такие вопросы многие не знали, потому что в школе тюремные понятия не изучают. По воровским понятиям любой не из братвы — автоматически не прав.

Пищеблок

Меня первый раз развели в 14 лет. Подошел парень на 3 года старше, спросил, скидывал ли я уже на пищеблок. Я еще не знал, что это такое. Даже подумал, — круто, что ко мне обратились с таким благородным вопросом, как помощь заключенным.

Мы договорились, что я принесу хоть что-нибудь. Я взял дома крупы и сахар. Отнес этому парню. Я не подозревал, что это не разовая благотворительная акция, а регулярная. Ко мне начали подходить каждую неделю. Подходили со словами «накопыть чирибас», или «накопыть полтиник». Братвы было много, и каждый мог подойти и «нагрузить» любого. Отказать было страшно. Приходилось отдавать карманные деньги и таскать из дома крупы.

Это все быстро надоело. Как-то ко мне подошёл братовский и попросил «помочь копейкой». Я тогда первый раз осмелился сказать «нет». Он опешил и спросил причину, на что я просто ответил, — «не хочу». У него явно был разрыв шаблона из-за такого поворота. Он, как обычно, сказал — «пойдем пообщаемся». Мы сели на лавку, он задал стандартные вопросы, я ответил, как знал. У него кончились мысли, и мы просто попрощались. Он, был не самым талантливым разводилой; уверен, что другой бы так просто не отцепился от меня.

Вообще, было невозможно обосновать свой отказ отдавать деньги или скидывать на пищеблок. Братва установила свои понятия, и все по ним жили. По понятиям только братва была права. Все кто не с братвой — мужик. А значит тоже должен «уделять» братве. Точно также как в тюрьме.

Спортсмены

В городке была еще одна неофициальная организация — «Спортсмены», — тоже со взрослыми мужиками во главе. Занимались они пропагандой спорта и здорового образа жизни. На самом деле это тоже была полукриминальная организация — противовес братве. Большинство "спортсменов" никаким спортом не занимались, пропаганды не вели.

Спортсменам тоже нужно было пару раз в неделю ходить на стрелки, скидывать фиксированную сумму в общак. Ни криминалом, ни разводами не занимались. Это больше было похоже на общение «против братвы», но чисто оборонительное.

Чтобы стать «спортсменом» нужно было прийти на стрелку, которая проходила каждое воскресение на футбольном поле. Это было стрессовое мероприятие, так как на тебя все смотрели, подкалывали и задавали каверзные вопросы. Сначала к спортсменам подтянулся мой друг, потом и я пришел. На стрелке нужно было выйти в центр круга и ответить на вопросы старшего и других «спортсменов». Диалог всегда был примерно такой. Вопрос  — «Зачем пришел?». Стандартный ответ — «Подтянуться к спортсменам». Старший отвечал — «иди, подтягивайся!» и указывали на турник. Все дружно ржали. «Для чего решил общаться со спортсменами?». Стандартный ответ — «Расширить круг общения, познакомиться с пацанами». Над ответами все смеялись и стебались. Потом принимали на первое время, чтоб посмотреть, как себя покажешь. Если за первый месяц успевал накосячить, то моги сразу «отогнать».

На обычной стрелке все стояли в кругу и обсуждали планы, прошедшие события, выясняли, кто с кем подрался, как накосячил. У спортсменов была такая же система внутренних наказаний. Обычный спрос — 1 удар, Строгий спрос — 3 удара.

Многие подтягивались к спортсменам, ради крыши, чтобы братва не трогала. Часто это были люди, которые ни с кем не общались в обычной жизни. Таких называли «крышаманами». Если ты со спортсменами, при конфликтах, за тебя могли заступиться. Но на деле бывало, что «спортсмены» чаще признавали, что их человек не прав и братовский с него «спрашивал». Братовские же в конфликтах всегда шли до конца. Они выгораживали своих любой ценой. Этот был принцип идеологии — за своего стоять, даже если он не прав.

Обращения по поводу пищеблока прекратились, но когда ты «спортсмен», ты враг братвы. Поэтому могли зацепить по какому-то поводу. Так, один раз меня подвели под спрос на ровном месте. Мы с друзьями просто гуляли по городку и встретили парней из братвы. Всех я знал с детства, с некоторыми даже дружил. Мы подошли, поздоровались, и один из них как бы в шутку сказал, — «Ты бес». Для меня это было неожиданно и обидно. Я раздраженно ответил, — «Да сам ты бес». Он зацепился за слова и начались разборки. Я и трое из братвы пошли в подъезд, пообщаться. Моих друзей отвлекали разговорами, поэтому они даже не знали куда меня увели.

Мы пошли в другой дом, зашли в подъезд. Встали друг напротив друга и начали общаться. Двое стояли на ступеньках и слушали. Он начал меня расспрашивать, кто такой бес? Я не знал определения. По понятиям важно знать значения слов, которые говоришь. Есть слова, которые вообще нельзя произносить, типа «козел», «пи..ор», «иди на х..й». Он начал предъявлять, что раз я не знаю, то почему назвал его бесом? Долго мы разговаривали, потом, он сказал «Вот, я тебе еще раз говорю — ты бес! Ты бес!». Я колебался несколько секунд, а потом с размаху ударил его в лицо. На меня накинулись двое с лестницы и разняли. Я сильно разбил ему губу. Началось снова «общение». В итоге меня подвели под строгий спрос за то, что я начал распускать руки. Он одел печатку на фалангу пальца, развернул ее так, чтоб она попала мне по коже. Ударил три раза. От печатки у меня рядом с глазом образовался пузырь наполненный кровью. Потом из пузыря кровь растеклась кровь на пол лица. После, мы просто разошлись.

Было очень обидно, потому что я вообще не представлял, каким образом, хотя бы теоретически, мог бы выйти из этой ситуации правым. Я был не прав по определению.

Так и жили, «братва» и «спортсмены», постоянно провоцировали друг друга, дрались, потом на стрелках разбирались и наказывали тех кто, по общему мнению, накосячил. Наказание было либо тот же строгий спрос, либо парня отгоняли от братвы или спортсменов. Если отгоняли, то его могли гнобить и те и другие.

Вывод

Если посмотреть со стороны и почитать это описание, то кажется, что с 10 лет мое детство и подростковый период были суровым. На самом деле все это было органично и переносилось легко, как бы фоном. Бывали периоды долгих стрессов, но они только пошли на пользу — заложили психическую устойчивость. Благодаря такому детству я не боюсь драться. Научился «разгонять» психику, что позволяет решаться на шаги, которые делать страшно. Я умею с первого взгляда определить отморозка и стараюсь сразу изолировать его от себя. Могу давать отпор и выдерживать давление. Узнал, что получить по лицу — это не самое страшное на свете. Физическая боль очень быстро проходит. Гораздо больнее чувствовать, что ты не смог дать отпор агрессору. Гораздо дольше чувствуешь боль от стыда, за то, что не решился заступиться за друга.

Но самый главный вывод из детства, который я сделал позднее, — нельзя жить по чужим понятиям. По навязанным понятиям ты всегда не прав. В чужой игре изначально заложен твой проигрыш. В любой системе понятий заложено желаемое поведение, выходя за рамки которого к тебе будет применена агрессия. Живя по понятиям, ты действуешь в чужих интересах, а иметь свои интересы «западло».

Я слышал, что в регионах до сих пор молодежь живет по тюремным правилам. Сейчас это называется АУЕ. В эту тему, все также вовлекают с самого детства. Понимаю, что подросток вряд ли примет самый главный вывод, и вряд ли вообще это прочитает, потому что живет в своей вселенной.

Выскажу свое видение с точки зрения взрослого. Если у вас есть дети, вы скорее всего даже не подозреваете, что ваш ребенок, возможно, уже живет во «взрослом мире». Он вам вряд ли расскажет об этом. Вы не сможете уговорами заставить не жить по понятиям. К этой теме невозможно не приобщиться, когда все так живут. От нее можно уйти, только если вообще не выходить из дома. Но дети ходят в школу, поэтому их это достает. Подросток либо активно участвует, либо становится жертвой. Жертвы становятся замкнутыми и уходят в виртуальную реальность.

Так как я был внутри всего этого, и могу сказать, что помочь подростку можно только сменой среды. Лучше уехать из криминального региона на учебу в областной центр или столицу.