В конце 1980-х годов прошлого века, на закате СССР, мы с моим одноклассником Лёшкой Клепко по прозвищу «Клёпа» мечтали стать разведчиками. Мы воображали, как бегаем по секретным ядерным базам и метко стреляем в подлых и злых врагов, а иногда не бегаем, а крадёмся, потому что шпионы иногда крадутся. И, конечно, руководство каждый день объявляет нам личные благодарности и вручает именные пистолеты с солидной гравировкой - например, "За выслеживание торговцев химическим оружием и отравляющими веществами массового поражения".

Мы так часто и самозабвенно играли в шпионов, что захотели ими стать. По-настоящему.
Мы узнали, где находится офис Комитета Государственной Безопасности, и приехали туда на обычном советском трамвае, чтобы записаться в разведчики и честно служить Родине.

Сейчас, в условиях напряжённой международной обстановки, нас в лучшем случае прогнали бы пинками. А в 1989 году, на волне демократических преобразований и прочего хаоса, нас без лишних вопросов впустили в здание КГБ. Нас, простых сопливых школьников!
И не просто впустили, чтобы поржать, а спросили, что нам нужно, и потом по длинным запутанным коридорам отвели к специалисту по кадрам.

Специалист по кадрам оказался классическим кгбешником, высоким подполковником со стальным взглядом и седыми не по годам висками. Ему было лет сорок, но седины - на все 50, а то и 55. Нам с Клёпой сразу стало понятно, что человек много повидал на своём веку.

Разговор происходил в тёмном тесном помещении, похожем на комнату для допросов. Подполковник всячески нас запугивал: мол, служить в Комитете - это опасный труд, которого достойны только лучшие! Готовы ли вы к тому? А готовы ли к этому? А если то? А если сё?

Мы с Клёпой полагали, что готовы, и бодро отвечали на все каверзные вопросы. Мы были уверены, что наша судьба, в принципе, решена, и совсем скоро - может, уже даже в ближайшие выходные - нас пошлют красть сверхсекретные документы из Пентагона или подпиливать карманной ножовкой опоры Тауэрского моста.
Но не тут-то было.

В самом конце разговора подполковник строго посмотрел на нас и сказал:
- А теперь, ребята, самое главное. Если у вас наличествует хоть малейшая какая-нибудь проблема со здоровьем - то Комитету Государственной Безопасности вы ни под каким соусом не нужны, налево кругом ать-два.

Нас будто ледяной водой облили. Такие чувства, наверное, испытывают шпионы, когда узнают, что все явки провалены, пароли потеряны, а радистка, с которой у тебя была любовь, перешла на сторону врага.

Дело-то в том, что я в то время уже нехорошо, то есть плохо, видел, да и у Клёпы тоже было что-то сильно не в порядке с организмом. Гланды, что ли. Или плоскостопие.

Мы не могли скрывать эти удручающие факты от нашего собеседника. Потому что он по-любому бы всё узнал — профессия у него такая.

Краснея и запинаясь, мы честно сообщили о своих постыдных заболеваниях.

Подполковник внимательно нас выслушал, нахмурился и сказал, что с таким печальным анамнезом нам надо договариваться о месте на Ваганьковском кладбище, а не о службе в КГБ.
Но для приличия добавил, что если мы вдруг вылечимся, то, дескать, милости прошу, Родина ждёт.
Пожал нам руки, попрощался и плотно захлопнул за нами дверь.

Так мы шпионами и не стали.
А ведь если бы не плоскостопие, могла бы наша жизнь сложиться СОВСЕМ по-другому...